334. Когда мы расстаемся с друзьями, то всего лишь готовимся к новой встрече с ними. И совершенно не важно, как друг будет выглядеть, кем будет являться и как его будут звать. Важно то, что он —друг и будет им всегда.

Карлос Кастанеда —Воланд, а теперь Всевышний. Круто! Не так ли, о многомудрый читатель (дураки эту книгу не читают)?

Перед магами из Мексики всесильный Воланд притворялся лохом и ботаном-студентом Кастанедой. Перед демонами, темными божествами Всевышний притворялся дьяволом Воландом.

— А перед кем-то я притворяюсь Всевышним, —продолжил за меня старикан.

В его лице появилось что-то от внешности Карлоса —такой же орлиный нос, смуглая кожа...

— И мы все прекрасно знаем, кто ты есть на самом деле, —тихо сказал Гаутама. Он перестал прыгать, скакать и сейчас просто сидел на своем месте. Переводил дыхание, временами поглощая молоко.

— Пусть же он сам и скажет, кто такой! —заявила Гелла.

На экране «Христосоника» был уже не старик, точнее —не тот старик. В этом старике я увидел слишком много от мексиканского индейца. Взять хотя бы клетчатое пончо, свисающее с плеч...

Перед нашим взором стоял старый учитель магии с мексиканских гор. Дон Хуан. Мерзкий старикашка, который своей неуправляемой точкой сборки испортил мне аудиокассету. С которым мы выпили столько коньяка! А как этот тип пел!

— Ха-ха! Теперь вам понятно, что я был не только Карлосом, но и его учителем, над которым Воланд столько смеялся. В итоге я веселил самого себя. Чем ужасно доволен!

— Да, приятель, здорово ты посмеялся над собой, внедряясь в различные времена, —сказал я.

— Клоню я только к одному. Я —лис, ваш кузен. Масса моих имен: дон Хуан, Воланд, Карлос, Всевышний и другие —это только названия определенных р-сказок, где я веселился, надевая маску притворства.

С этими словами кузен принял облик, который нравился нам больше всего —внешность Воланда.

335. Усталый от впечатлений одного дня, я лег поспать. Кузен Воланд и Гаутама о чем-то оживленно трепались на кухне. Рыжая ведьмочка Гелла устроилась рядом со мной на кровати и служила неплохим обогревателем.

Постепенно голоса на кухне стали гаснуть, тухнуть, меркнуть...

Короче говоря —исчезать. Наши гости принимали все более реальностный характер, пока не исчезли совсем...

Я оказался во сне. Местность была оригинальна до отвращения... Гелла здесь материализовалась как рыжий ковбойский платок на моей шее. А находился автор... как бы сказать, чтобы не умереть от смеха?

На эшафоте! Вокруг, как положено в таких ситуациях, бурлила толпа. Рядом стояла плаха. И палач.