Я окутал ее облаком своей энергии, и мы перенеслись среди солнечных лучей, невидимые людьми и птицами, на побережье Греции. Там в это время был уже закат.

Пустынный берег. Мы сидели рядом на мокром и теплом после жаркого дня песке. Волны прибоя приходили, чтобы намочить нам ноги. Здесь было хорошо, шум моря ее успокаивал. Я ее слегка приодел, прежняя одежда никуда не годилась. Похоже она забылась, молча и расслабленно смотря на заходящее солнце. Я не знаю точно, как люди переносят лучевую переброску в пространстве. Может они все забывают или только плохое?

— Я хочу пить. У тебя есть что-нибудь?

У меня не было ничего, но спустя секунду я достал бутылку полусладкого шампанского, налил ей и себе в высокие хрустальные бокалы.

— К черту все мрачное, ты свободна и в безопасности. Кроме того ты победила —эти ублюдки из Преисподней, зацикленные на людских страданиях, тебя не получили. Выпьем же за этот чудный вечер и за твою свободу, Анжела!

Наконец-то она посмотрела на меня. Улыбнулась. Бокалы встретились и весело звякнули. Шампанское —клевая вещь, точно говорю.

Анжела успокоилась. Нет, она все помнила, но относилась к этим событиям уже по-другому. Она стала чище и свободнее. Ветер с моря развевал ее длинные распущенные волосы, она наслаждалась шумом моря, закатом, шампанским. Она была очень красива в этот момент.

— Здесь хорошо. Спасибо тебе, огромное спасибо. Какая же я была идиотка! Он напоил меня. Он готовил меня, обхаживал и для чего... Урод! Кретин! Кастрат!

— Успокойся, Анжела. Бывает всякое. Твои злоключения позади.

— Да, конечно. Скажи, а ты-то кто? Кошечка, море, новое платье, шампанское... Кто ты?

— Я вижу ты в порядке, если задаешь такие вопросы. Пошли домой.

— Домой? Мой дом в Москве, а это что за местность? Батуми? Севастополь?

— Афины, если не ошибаюсь. Да, точно, вон Олимп.

— Где, где, я не вижу?

— Там, далеко, плохо видно. А сейчас домой, в Москву.

— Подожди, я хочу здесь остаться жить.

— Жить? Без денег? Что у тебя есть для свободной жизни здесь? Ничего! Найди свое место в жизни, подрасти и поедешь в Афины своим ходом. Может еще встретимся. А сейчас —в Москву.

Мы материализовались на Воробьевых горах, возле трамплина. Было 23:40 по-московскому времени.

— Понимаешь, появление из «ниоткуда» в людных районах вызывает неадекватную реакцию. А здесь никого. Отсюда недалеко метро «Университет». Там мы и расстанемся.

Я довел ее до «Университета», посадил в поезд, и она уехала к себе.

Мне стало интересно —кто же этот герой, столь оригинальным способом потерявший очень важный орган? Стал выяснять, оказалось, что свой —молодой лис, братец Черного Лиса. Вот потеха-то! В общем, “Long way to Paradise, long night in Hell...”, никогда не ожидаешь, кого встретишь просто так...

Записано в Храме Бога Тысячи Дуростей какого-то июля 95 года”